|
ДЕНИС
БУТОВ
"ЕЩЕ
ОДИН ДЕНЬ"
Сижу,
привалившись спиной к бетонной стене
блокпоста. Жарко. Очень жарко. Хочется
пить. Вытаскиваю фляжку из чехла,
скручиваю крышку, делаю пару глотков.
Вода горячая и тошнотно отдает хлоркой.
Воду на блок привозят в молочной фляге,
получается по фляжке на человека в день.
Восемьсот грамм. Хочешь - пей, хочешь - душ
прими. Восемьсот грамм, хоть залейся.
Жарко. Бэтр мой стоит в десяти метрах, за
бетонными блоками. У него сдохло чего-то в
моторе, я хрен его знает, что именно. Не
разбираюсь я в моторах. В моторах
разбирается мой водила по кличке Гаврик.
Вон он, залез в моторный отсек, только
ноги торчат. Ремонтирует, наверное. А
может, дрыхнет. Я бы тоже поспал, но жарко.
А ему пофигу.
О! Это орет наш взводный.
Интересуется, чистил ли я пулеметы. Ясен
пень, чистил. Вчера еще. Нет, ему надо, чтоб
я сейчас же пошел и почистил еще раз. Шило
в жопе у него, что ли? Переизбыток нервной
активности, как говорит наш
санинструктор. Он мединститут закончил, а
военки там не было. Вот он и загремел на
год. Сейчас говорит - чего ж я, кретин, в
политех не пошел? Там, говорит, военка
была, был бы сейчас летехой. Я ему отвечаю
- ну и дурак, летехой ты бы здесь не год
отвисал бы, а два. Он чешет в репе и
говорит - ну да, то рядовым, а то летехой.
Они ж, говорит, бабки получают. Я говорю -
да и хрен с бабками, зато два года. А он за
свое - а мы, говорит, за бесплатно тут
уродуемся. Не люблю я его. Жадный он и
глупый. Не могу я с ним долго
разговаривать.
Нет, неймется ему. Это я
про взводного. Молодой он еще, только
после училища. Вторую неделю в роте.
Ретивый, как савраска. Делать нечего,
поднимаюсь, вешаю на плечо автомат и
бреду к бэтру. Ох, как неохота в бэтр-то
лезть! Там вообще душегубка внутри. Сауна,
блин. Бреду, бреду, а краем глаза смотрю на
взводного, может, поверит, что я такой
исполнительный, и уйдет нафиг в свой
блиндаж. Нет, не верит, все-таки уже вторую
неделю в роте. Наблюдает. Подхожу к бэтру.
Гаврик высовывает свою чумазую морду из-за
капота и говорит - ганджа курнем? Базаришь!
- говорю я. Конечно, курнем. Водка
кончилась вчера, а ганджа у Гаврика
всегда полные карманы, где он его берет -
непонятно. Мы однажды накурились в говно,
и я его пытался расколоть на это дело, но
он только лыбится в ответ, как идиот. Да
мне, в принципе, по фигу, где он берет
накур, потому, что он не жмот, и всегда
делится. Оглядываюсь на взводного. Он
стоит и смотрит. Вот козел. Шел бы с
Барабаном водку пил, у них еще осталась
бутылка, сам видел. Барабан - это наш замок,
замкомвзвода. Он контрактник и полный
отморозок.
Я говорю Гаврику - видишь,
палит стоит. Он говорит - ну, ладно, давай
попозже, а ты чего приперся-то? Я говорю -
стволы чистить, чего еще. А, - говорит он. -
Ну, чисти, а я тут у себя почищу.
Неохота лезть в бэтр.
Хочу пива. Холодного. И бабу. Во! Хочу
холодного пива, литра три, и бабу. Блин,
как я хочу холодного пива и бабу!!! А
вместо этого у меня в наличии полфляжки
горячего раствора хлорки, два пулемета и
малахольный взводный. Смешно. Я аж ржать
начинаю, сначала тихо, потом во весь голос.
Гаврик опять отлипает от своего мотора.
Вытаращился на меня и тоже заржал. Так мы
стоим и ржем, как идиоты. Минуты две ржем.
У меня даже живот заболел. Потом я говорю -
олень, а ты че ржал? А он отвечает - да у
тебя, говорит, вид смешной был. У тебя,
говорит, уши оттопырились и шевелятся. Я
не выдержал и опять заржал. Гаврик тоже.
Взводный, наверное, решил, что мы
сдвинулись. Смотрю - нет его. Плюнул,
наверное, и ушел водку пить. Водку он пить
умеет. И стрелять еще умеет. На стрельбище.
По мишени. А хули, его четыре года учили по
мишени стрелять. И строевым шагом ходить.
О! Он еще умеет строевым шагом ходить.
Водку пить и по мишени стрелять. Охренеть,
какой набор умений и навыков. Пацаны
рассказывали, три дня назад были они в
поиске, или в засаде, не помню. В поиске,
кажется. Так этот умелец чуть растяжку не
сорвал. Если бы не Харлей - кранты
наступили бы бравому лейтенанту.
Лезу в бэтр. Там страшно
жарко и душно. И воняет солярой.
Протискиваюсь на свое место наводчика,
снимаю башню со стопора, разворачиваю ее.
Левой рукой кручу колесо вертикальной
наводки. Скучно. Хочется пива. И бабу.
Кручу башней туда-сюда. В прицеле мерзкий
пейзаж. Степь. Разворачиваю башню,
стопорю ее. Снимаю крышку с ПКТ, вынимаю
затвор. Создаю видимость деятельности. С
КПВТ возиться неохота, пока на него
обратно крышку наденешь - запаришься.
Залазит Гаврик. Он,
оказывается, уже приколотил, осталось
только курнуть. Он прикуривает (взрывает -
так у нас говорят), затягивается пару раз,
передает мне. Выкуриваем ублюдок. Ублюдок
- это сигарета Прима со вставленной в нее
гильзой или мундштуком, хрен знает, как
это назвать, и с анашой вместо табака.
Такие ублюдки у нас в ходу за неимением
Беломора. Хорошая все-таки трава у
Гаврика. Стало пофиг вообще на все, даже
на жару. Я говорю, - прикинь, Гаврюша, жаль,
что такой травы нет, чтоб раз курнул и до
дембеля колбасило. Мы опять ржем как
лошади.
Шаги. В бэтр заглядывает
Батон. Он не наш, он с пехоты. А мы -
разведрота. Мы типа круты. Мы и еще гэсн.
Гэсн - это ГСН, группа специального
назначения. Туда отбирают за габариты,
силу, выносливость и толщину черепной
коробки. В идеале - череп должен быть
сплошной, только мозжечок нужен для
поддержания равновесия и спинной мозг -
для реакции на команду "Фас". А мы,
типа, элита внутренних войск, как нам
задвигает начразведки полка Соловей, он
же майор Соловьев. Мы в него все влюблены.
Свое дело он туго знает. Ага, элита... Как
же. Полк у нас самый плохой в бригаде. Это
я подслушал, когда был дневальным. В ПМД
еще. Соловей и ротный наш киряли в
канцелярии. И старшина с гэсна. Полк наш
худший в бригаде, бригада самая плохая в
округе, ну а округ - хрена там говорить -
Северо-Кавказский округ внутренних войск,
естественно, самый плохой во всей нахрен
стране. Вот такое говно. А Батон, ко всему,
с самой залетной роты самого отмерзлого
батальона - 1 рота 1 БОНа. То есть он - самый
худший вэвэшник в стране.
Я делюсь этой свежей
мыслью с Батоном и Гавриком. Батон
лыбится до ушей, как будто я ему
комплимент сделал. Вообще-то так оно и
есть. Гаврик накуривает Батона.
Предлагает мне, но я отказываюсь. Мне и
так ништяк. Пробивает на хав. Это значит,
что дико хочется жрать. Мы засылаем
Батона за тушняком. Пацаны на блоках
вообще питаются стабильно одним сухпаем.
Как у них кишки еще не завернуло,
интересно? Сухари и тушняк. Мы-то хоть
иногда в полк приезжаем, жрем хоть по-человечески.
Да чего "иногда", - раз в три дня.
Регулярно, можно сказать. В полку даже
доппай выдают. Раз в день по кусочку
колбасы, кусочку сыра и печенюшке.
К нам раз повадились
мелкие чехи ходить. Лет по 8-10. Тощие,
грязные. Жалко их было. Мы им доппай свой
отдавали. Хрена, все равно не наешься. А
так человек на пять хватало. Если с роты
собрать. А потом два спеца отловили ночью
одного такого голодающего. С Мухой. Днем
они наш доппай лопали, а ночью из Мух по
нам же и херачили. Это они с нами так хлеб
делили. Восточное гостеприимство и
благодарность. Ну, после этого мы сами
свой доппай съедать начали.
Бэтр наш, конечно, не
вовремя сломался. Мы уже как раз в полк
ехали. Из поиска. Ничего мы в этом поиске
не нашли, ясен пень, с таким-то командиром.
Я спрашиваю у Гаврика - че там у тебя
сломалось? Он мне в ответ выдает что-то
про форсунки и клапана. Для меня все это
звучит, как третий иероглиф справа на
гробнице фараона Нефертити пятого. Или
это фараонша была? Пофиг. Я говорю, - да
срал я на твои форсунки, когда ты наладишь
свой драндулет? Он говорит - такой же мой,
как и твой, между прочим. Я говорю - ну,
хрен, когда ты наладишь наш драндулет? Он
говорит, - забудь, ты здесь жить остался.
Мы опять ржем взахлеб.
Залазит Батон с сухпаем.
Открываем тушняк штык-ножами, на каждого
по банке. Блин, банка тушняка и сухари -
что еще надо для счастья простому
российскому вэвэшнику. Ухнуло, как в
прорву. Я говорю Батону - сына, не
расстраивай дедушку, не говори, что у тебя
всего один жалкий мелкий сухонький
паечек. Батон старше меня призывом на
полгода. Он говорит - сам ты сына, у нас и
так перерасход. Гаврик говорит - ну да, вам
делать-то нечего, сидите, жрете, вон, какой
жирный уже. Батон весит килограмм 60. А
рост под 175. Мы опять ржем. Отходняк пошел.
Голова тяжелая. Сейчас бы поспать минут
200. Жарко.
Во мне просыпается
совесть. Выгоняю этих засранцев из бэтра
и начинаю генеральную чистку вооружения.
А песка-то... Через стволы задувает. А
чехол свой я где-то просрал. Старшина мне
уже за чехол шпиндель вставил в причинное
место. Как это... Клизму - на полведра
скипидара пополам с патефонными иголками.
Классная фраза, не помню, где вычитал.
Часа два провозился с пулеметами, темнеть
начало. Здесь вообще рано темнеет. И
быстро. Никаких тебе романтических
сумерек. Как будто свет выключается, хлоп
и все. Защелкиваю крышку ПКТ, выбираюсь из
бэтра. Гаврика нет. Дрыхнет, небось,
зараза, в блиндаже. Пойду-ка и я внутрь.
Поем тушняка и завалюсь до утра. Глядишь,
утром прилетит вдруг волшебник в голубом
вертолете. МИ-8. И заберет меня домой к
маме. К пиву и к бабам. А нет - так нет. Сам
поеду через год. Подумаешь, год. Отбой во
внутренних войсках.
2000 ©
Денис Бутов.
Все права защищены.
Перепечатка и публикация разрешается только с согласия Автора.
Текст
впервые опубликован на сервере http://artofwar.ru,
выложен здесь с согласия автора. |
|
