АНДРЕЙ ФЕДОРОВ

"СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ"

Его убивали несколько раз. Он потерял всё: родных, близких, друзей и здоровье. Он остался жить для того, чтобы мстить. Сейчас у него другое имя, другая семья, другая профессия. Но от прошлого не убежать. Крепко держит за горло.

На днях я неожиданно встретился со своим бывшим однополчанином, которого не видел 20 лет. 

* * * 

С Сергеем я познакомился в поезде. Беснующихся бритых призывников с городского призывного пункта увозили в Литву в учебный Гайжунайский центр ВДВ. В окно летели пустые бутылки, куриные кости и мятые помидоры. От табачного дыма щипало глаза. В тамбуре валялся пьяный сержант, а в сортире второй час подряд блевал старлей, отвечающий за нашу доставку к месту службы.

Тогда мы с Серегой не знали, что на нас стоит клеймо москвичей. И если служба для хохла тяжела, то для москвича - сущий ад.

Из нарядов мы не вылезали неделями. Сон был забыт раз и навсегда. Сортир стал родным домом, а раковина в столовой - баней. В ней отмывались от дерьма. Ко всему прочему мы были назначены так называемыми раздатчиками пищи. Им всегда достаются объедки, да и те сожрать не успеваешь. Сержант орет: "Закончить прием пищи ! Выходи строиться !".

Однажды Серега прихватил со стола пару кусков черного хлеба. За этот "проступок" его избили ночью в каптерке до полусмерти. Бил замкомвзвода, по-нашему "замок", и узкоглазый "комок" - командир отделения, патологически ненавидящий всех белых, особенно москвичей.

Как ни зажимался Серега, этим подонкам все-таки удалось отбить ему внутренности. Протрезвевший по этому поводу командир роты упрятал Серегу в медсанбат. Дело замяли.

Два оставшихся месяца до окончания "учебки" Серега почти не разговаривал. Отвечал только: "да", "нет", "нормально". Поклялся убить командира отделения и даже заначил со стрельбища один патрон калибра 5,45. Этот патрон я у него стащил.

Вскоре мы отбыли в Узбекистан, в Чирчикский воздушно-десантный полк. Убийство не случилось.

* * *

Наши мучители просчитались, отправляя нас в зной и жару Узбекистана.

Командир третьего батальона Иван Иванович Пархоменко (звание и имя настоящие), оглядев прибывшее пополнение "зеленых", только покачал головой: "Стафиевский, Артемьев, ко мне !". Возле комбата в мгновение ока "нарисовались" два здоровенных молодца в вылинявших добела хэбэшках.

- Чтоб через месяц из этих "узников Бухенвальда" получились бойцы !

Когда комбат ушел, мы с Серегой поняли, что нам конец. Эти звери убьют одним щелбаном. В лучшем случае отведут нас в спортгородок, где мы бесславно умрем на турнике. Но десантники-зверюги повели нас почему-то в столовую.

Повар принес две миски дымящегося мяса. От его запаха закружилась голова. Свежий хлеб, масло, горячий чай и - о Господи ! - жареная с золотистой корочкой картошка !

- Ну чего смотрите ? Ешьте. Слышали, что дядя Ваня приказал ? - усмехаясь в белесые усы, сказал сержант Артемьев. - Мы теперь за вас отвечаем.

Не веря в это чудо, мы наелись от пуза впервые за полгода.

Моим опекающим стал сержант Дима Артемьев из Ульяновска, или просто, как его звали во взводе, Артюха. Серегу взял на воспитание Игорь Стафиевский из Норильска. За коренастую и угловатую фигуру его прозвали Шайбой. Своим квадратным кулаком он запросто разбивал табуретку. Она разлеталась в щепки по всей казарме. Тем дело и заканчивалось.

Как-то, осмелев, я поинтересовался: "Что все это значит ? Почему нас никто не мучает ?".

- А как же мы с тобой завтро воевать будем в Афганистане ? Если меня ранят, кто вытащит ?

Больше вопросов не было. Единственным проявлением "дедовщины" во взводе было следующее.

Порой, затосковав по дому, "деды" вручали Сереге или мне радиостанцию - "куклу". Из нее были вытащены все электронные внутренности. В пустой корпус входило ровно шесть бутылок чашмы - портвейна местного розлива. С этой коробкой шли в поселок. Вроде как проверить работу рации на расстоянии. Затоваривались и возвращались. Дежурному офицеру на КПП не могло придти в голову, что в "говорящем ящике" можно переносить что-то еще.

Все лето 1979 года полк находился в повышенной боевой готовности, и, казалось, судьба наша предрешена - сложить свои буйные головушки где-нибудь под Кабулом.

Артюха и Шайба обучили нас военной науке убивать и выживать. А затем благополучно отбыли по месту жительства, пожелав не подохнуть в первом бою.

* * *

За успехи в боевой и политической подготовке Сереге объявили на седьмое ноября отпуск. Однако, поскольку полк "сидел на парашютах", десятидневная побывка на родину была заменена восьмичасовым увольнением в Ташкент.

В конце ноября полк расформировали. Тельняшки и береты стали под запретом. Нас переодели в обевойсковую форму и зачем-то отправили в Венгрию.

Серега остался в Ташкенте и больше я его не видел.

* * *

Мы встретились ровно через двадцать лет. Прихожу домой, а жена встречает, улыбаясь: "К тебе армейский друг приехал. У него на плече такая же армейская наколка". Сергея я узнал не сразу. Столько лет прошло...

Пили молча. Никто не любит вспоминать армию, но все же пришлось. То, что рассказал Сергей, не укладывалось ни в какие рамки.

...Серега вышел из госпиталя, приехал в полк, а его больше не было. После всех попыток догнать своих ему отвечали лишь одно: "Сиди ровно на заднице и не дергайся". Ему даже не дали нашего номера полевой почты. Как особо подготовленного, отправили в Белоруссию - "Дикая дивизия". 29 декабря 1979 года они на БТРах въехали в Кабул. Тогда особых боевых действий не было. Охранял посольство СССР и безо всякого ущерба для здоровья, получив книжицу "афганца", дембельнулся. Женился, появились двое детей.  Переехали в Душанбе. И вроде бы ничто не предвещало беды.

Его "Жигули" остановили вооруженные люди. Сергей даже не успел ничего понять, как оказался лежащим на асфальте лицом вниз. Нога в сандалии наступила на голову. Пнув пару раз в живот, его перевернули и поставили на ноги.

- Смотри, рус, как убивают твоих детей !

Первой убили четырехлетнюю Вику. Убийца вспорол ей живот ножом. Потом отрезал голову и бросил к ногам Сергея. Фанаты застрелили десятилетнего Дениса и бросили тело в арык. Надругались и исполосовали ножами жену Ирину. Тогда она была на третьем месяце беременности. Потом его били. Боли не чувствовал. Темнота. Голоса. Его, еще живого, принесла к себе в дом семья таджиков, видевших весь этот кошмар. Молились, взывая к милости Аллаха.

- Разум меня покинул, - вспоминает Сергей, - была только одна мысль: убить всех таджиков. Для себя я решил: если Бог оставил меня жить, то только для того, чтобы убивать, убивать и убивать. Чуть оправившись, я ушел из этого дома. Кое-как добрался до реки Пяндж. Меня свели с наркокурьерами. В первую же ходку на резиновом баллоне от "КамАЗа" через Пяндж остался в Афгане и примкнул к отряду боевиков. Они истребляли таджиков с той стороны. Нещадно. А мне этого только и нужно было. Чтобы мне афганцы доверяли, я принял ислам, выучил язык. Шел на самые отчаянные задания. Только бы убить. И убивал. С чувством, с толком, с расстановкой. Моджахеды меня считали воином Аллаха. На задания ходили только смертники-фанатики. Помолимся, покурим - и вперед.

Потом у них свои разборки начались.У меня был выбор: либо уйти к талибам и биться черт знает за что, либо вернуться домой. Выбрал второе. За три года руки по локоть в крови. Успокоился. Жену, детей не вернуть.

* * *

Проснулся я оттого, что кто-то гладил меня по голове. Открываю глаза. Стоит моя жена Иришка.

- Хватит, Сережа. Хватит. Уходи. Иди домой, нам хорошо.Женись. Роди детей. Сделай все, как было. Не убивай больше. Грех это. Не уйдешь, нам плохо всем будет.

Взяла мой "калаш" и ушла. Вскочил. Кричу: "Ира ! Ира!". А ее нет. И автомата нет. Я все обыскал. Часового хотел прикончить. Куда мой "калаш" спрятали ? Всех на уши поставил. Сгинул мой АКМ ! Так и не нашли. А ведь из рук не выпускал.

Через месяц с новым паспортом я был дома. Но здесь я чужой. Даже матери на глаза не могу показаться. Для нее я умер ...

Выпили молча. Как обычно. Больше мы, наверное, никогда не встретимся.

2000 © Андрей Федоров. 

Все права защищены.
Перепечатка и публикация разрешается только с согласия Автора.

ГОСТЕВАЯ КНИГА  И ФОРУМ САЙТА "COMUFLAGE @ КОМУФЛЯЖ"